Оккультные тайны третьего рейха
Мессия Темных сил
Адольф Шикльгрубер (Гитлер) родился 20 апреля 1889 года в австрийском городке Браунау. Отец, чиновник за 50 лет таможенной службы, типичный домашний тиран; 28-летняя мать, напротив, мягкая, интеллигентная, чрезвычайно религиозная. Она была служанкой в доме будущего мужа, когда он жил еще с первой, богатой, женой. Теперешнее благосостояние семьи было более чем скромным. Адольф очень любил мать, а она называла его "помешанным": "Ты не похож на других детей!" Во время учебы в бенедиктинском монастыре мальчик решил, что станет священником. Потом увлечение католицизмом прошло, но тяга к разного рода религиозным ритуалам сохранилась на всю жизнь. Однажды Адольф начал рисовать и признался родителям, что его влечет искусство. Увы, он получил хорошую взбучку: отец хотел, чтобы сын шел по его стопам. Но скоро тиран умер, и 16-летний юноша, не окончив курс, ушел из ненавистной школы. Жалел он при этом лишь об учителе истории — яром пангерманисте, апологете прусского короля Фридриха II и канцлера Бисмарка. (В "Майн кампф" Гитлер вспоминал: "Я слушал его затаив дыхание. Он научил меня презирать Габсбургов и ценить идеи германского национализма. Благодаря ему я стал маленьким революционером".) "Маленький революционер" слонялся по улицам, а карманные деньги, получаемые от матери, тратил на книги и оперу. Особенно любил он творчество Рихарда Вагнера (впоследствии его музыку будут передавать по громкоговорителям концентрационных лагерей). В Венской академии искусств 18-летний Адольф с его безжизненными рисунками потерпел полное фиаско. Приговор экзаменаторов, "этих тупых профессоров!" ("Даже и не думайте стать художником!"), был страшным ударом по самолюбию, от которого Гитлер никогда не оправился. Смерть матери положила конец вообще всем планам. Он жил в ночлежках, довольствуясь благотворительной похлебкой, изредка за гроши продавал свои акварели. Но не искал забвения в дешевых наркотиках, не пил, не курил и большую часть времени проводил в публичных библиотеках.
Читал все подряд: историю Древнего Рима, доктрины восточных религий, теории оккультизма, гипноза, астрологии -- впитывая лишь то, что соответствовало его глубинным представлениям об устройстве мира. От Шопенгауэра заимствовал фатализм и волюнтаризм, отбросив буддистские элементы; от Ницше — концепцию эволюции и сверхчеловека, забывая, что у автора тот должен бороться с самим собой, а не с окружающими; от Вагнера принял расизм и язычество, отклонив чисто христианские идеи; от Блаватской... и т.д. Тогда же Адольф открыл, что и у Западной Европы есть своя эзотерическая традиция, связанная с Копьем Судьбы и Святым Граалем.
Первым называют одну из важнейших реликвий христианского мира -легендарное копье, которым центурион Лонгин нанес распятому Иисусу Христу "удар милосердия", В венском музее Гитлер услышал слова, гида: "По легенде тот, кто объявит копье своим и откроет его тайну, возьмет судьбу мира в свои руки". "В ту же секунду я понял, что наступил знаменательный момент в моей жизни. Что за безумие овладело моим разумом и родило бурю в сердце? Это было, как если бы я столетия тому назад уже держал копье в руках и оно дало мне все свое могущество. Музейный зал начал расплываться перед глазами — я стоял один, весь дрожа, перед колеблющейся фигурой сверхчеловека. С почтительной опаской я предложил ему мою душу, чтобы она стала инструментом его воли''. Юный Адольф модифицировал под себя и легенду о Святом Граале, гласившую: "Человек, который сумеет завладеть чашей с кровью снятого с креста Иисуса, станет бессмертным и обретет нечеловеческую силу" (таким, единственным пока, человеком был рыцарь Парсифаль.) Гитлер не любил Христа и мыслил когда-нибудь заменить кресты на христианских храмах свастикой. В его интерпретации Грааль обрел облик эдакой чаши нибелунгов, нордической святыни, он рассматривал процесс бесконечных поисков Грааля как путь от оглушающего отупения к духовному подъему, "Что общего может иметь подобный путь посвящения с плотником из Назарета? — восклицал он.
Добродетели Грааля присущи всем арийским народам, христианство же добавило сюда лишь прощение оскорблений, покорность и даже отказ от законов эволюции, провозглашающих выживание наиболее приспособленного!" В этом заявлении уже прослеживается ярый антисемитизм Гитлера, Вот еще отрывок из "Майн кампф": "В центре Вены я внезапно наткнулся на фигур}' с черными локонами, в длиннополом кафтане. Первой мыслью было: и это тоже еврей? (В городе моего детства они выглядели иначе.) Я вглядывался в его черты, и прежний вопрос принимал в моем мозгу другую формулировку: и это тоже немец?!. Но окончательно оттолкнуло меня от евреев, когда я познакомился не только с физической неопрятностью, но и с моральной грязью этого избранного народа — с деятельностью еврейства в прессе, искусстве, литературе-, театре. Никакие добродетельные заверения не могли помочь. Это чума, настоящая духовная чума, хуже той "черной смерти", которой когда-то пугали народ! На одного гениального еврея Гете природа дарит нам 10 тысяч пачкунов, а каждый из этих пачкунов разносит худшего вида бациллы на весь мир". Комментарии к данному образчику гитлеровской логики излишни.
Гитлера бесило присутствие евреев в австрийской столице, и в 1913 году он уезжает из Вены в Мюнхен, Узнав о начале войны, он упал на колени и возблагодарил Бога за то, что живет в столь счастливое время. Воевал он умело и храбро: участвовал в 47 сражениях, дважды был ранен, получил несколько наград, из них Железный крест I степени — редчайший орден для простого солдата. Но командирам он казался замкнутым и склонным к весьма странным высказываниям чудаком, а потому дослужился лишь до капрала. Лежа после отравления газами в госпитале, Гитлер услышал о капитуляции Германии, "Со дня смерти матери я ни разу не плакал; на моих глазах гибли друзья — я не проронил ни слезинки. Но тут зарылся головой в подушки и зарыдал. Итак, все было напрасно. Напрасно терпели мы месяц за месяцем голод и жажду, лежали в окопах под огнем противника, потеряли на фронте 2 миллиона наших братьев, Для того ли приносились неисчислимые жертвы, чтобы кучка жалких преступников могла посягнуть на судьбы нашей страны? Теперь я только горько смеялся, вспоминая, как недавно мечтал строить красивые здания на этой обесчещенной земле. Решение созрело - я должен заняться политикой!"